РЕАЛИЗМ И РЕАЛЬНОСТЬ
Некое время назад
заказали мне икону Успения Пресвятой Богородицы. В реалистической манере. Хочу
поделиться некоторыми мыслями, пришедшими во время работы.
Я давно заметил, что в
массе своей люди предпочитают иконы именно академического письма,
реалистические. «Вони – як живі!» - это стандартная и, заметим, сердечная
мотивировка. Искренний настрой души – это, конечно, хорошо и трогательно.
Только достаточно ли? Поразмышляем
вместе.
Реализм по определению
претендует ОТОБРАЖАТЬ РЕАЛЬНОСТЬ. Справляется
ли он со своей прямой задачей В ИКОНЕ? Как обычно ведут себя люди у смертного
ложа любимого человека? Плачут, скрывая
лица в ладонях, отворачиваются, припадают к одру… Специфическая мимика,
естественная в контексте события, не приличествует иконе. Если изобразить это –
получится жанровая живопись. У иконы задачи другие. Необходимо изобразить
лики ВСЕХ апостолов! И вот живописец
идет на неимоверные ухищрения, чтобы все
лики были видны, и при этом не возникало неприятного ощущения, что
присутствующие хотят «попасть в кадр». Последнее, кстати, никогда не получается
у живописцев в случае многофигурных композиций (при условии, что все лица
должны быть видны). Паче того, возникают недолжные ассоциации. В армейской периодике советской поры изобиловали
постановочные фотографии «Солдаты изучают устав». Ребята в неестественно
отглаженной форме окружают восседающего сослуживца, который держит в руках
устав обложкой на камеру. Прочие старательно вытягивают шеи и делают столь
заинтересованные лица, что простой здравый смысл заставляет предположить, что
перед ними явно не устав, виденный тысячу раз, и порядком поднадоевший. Скорее,
иностранный иллюстрированный журнал, скажем так. Даже просто в картине побочные эффекты
могут свести на нет добрый замысел. А в иконе? Элементарная этика подсказывает,
что сие даже обсуждению не подлежит!
Каноническая византийская
икона этих проблем не ведает. Лики торжественны, строги, сиюминутная мимика
вообще игнорируется, потому, что задача заключается не в остановке и фиксации
мгновения, а в передаче вневременного, сокровенного смысла происходящего.
Фигуры располагаются не на плоскости пола реальной комнаты, а в нескольких
условных уровнях, так называемых, регистрах. Персонажи не заслоняют друг друга,
композиция приобретает ритмический строй, приличествующий событию. Условный,
знаковый язык канона лучше реалистического решает данную проблему!
Перейдем к главному. Не
просто неких людей должен изобразить живописец. СВЯТЫХ! Что же знает о святости
живописец? А ровным счетом ничего! С
неприятной для многих безжалостной правдивостью я опишу истинный арсенал
художника. Состоит он из виденных некогда картин великих мастеров, картинок
«духовного» содержания, кинофильмов на библейские сюжеты , путанных сведений о
жизни Церкви и многого подобного. При этом
любая информация интерпретирована по собственному (но очень творческому!) вкусу и произволу. Как вам базис для
изображения святости? Но другого у
художника нет! Как говорится, чем
богаты… Итак, святость художнику приходится играть, как роль. Представлять.
Значит – ВРАТЬ! Вот и наполняют наши храмы и иконные лавки картинки,
долженствующие изображать Христа, на которых персонаж томно заводит глаза в
пластике и традициях актеров немого кино! Это уже не просто фальшь и подмена,
это – богохульство и кощунство. А мы должны называть ЭТО реализмом???
Иконописец, работающий в
рамках канона, этим каноном и защищен. Ваш покорный слуга и многие мои собратья
тоже далеки от святости, как звезда Бетельгейзе. Переписчик книг, скажем, может
совсем не знать китайского языка. Но если он добросовестно, не допуская
отсебятины, просто воспроизведет весь
текст, иероглиф за иероглифом, сведущие люди его прочтут. Программа – минимум
для иконописца: сохранение преемственности. Истину, обретенную до нас мы должны
передать далее по времени неповрежденной! Мы дерзаем изображать святость в
канонической системе, выверенной Церковью за многие века и отшлифованной до
форм совершенных. Архимандрит Зинон, один из лучших иконописцев наших дней,
говорил, что для художника изображать свое видение мира – нормально. Для иконописца – недопустимо. Иконописец должен уподобиться стеклу. Чем чище будет он,
тем полнее будет проходить сквозь него Свет Истины…
Фигура Христа в иконе
канонической. Она окружена заостренным полуовалом
изумрудного цвета, называемым мандорлой.
На языке канона – это врезка в Мир Иной. Господа нередко окружают изображения
Сил Небесных. Ризы его, охристого или терракотового цвета, разделаны ассистом,
золотыми лучами Божественной Славы. Таковые одежды, кстати, усвояются только
Христу непроявленному, Предвечному Богу Слову. Господь же проявленный,
воплощенный, в иконе канонической изображается в красно – синих одеждах. Это –
Иисус из Назарета, родившийся в маленькой пещерке под Вифлеемом, пыливший свои
ноги на дорогах Галлилеи, алчущий и жаждущий, видимый и осязаемый. На иконах
земной своей жизни он всегда в алом хитоне и синем гиматии (плаще). На древних
Богородичных иконах Богомладенец практически всегда изображался в охристых
ризах, разделанных лучами ассиста. На языке канона это означает, что перед нами
– Предвечный Богомладенец. Богомладенец
в одеждах сине-красных или сине-белых – это
Младенец, лежавший в вифлеемских яслях. Как видите, канон богословски
точно разделяет изображение различных реальностей. Не приходилось ли вам видеть
икон в реалистической манере, на которых Господь шествует по облакам в
КРАСНО-СИНИХ ризах? Какую РЕАЛЬНОСТЬ пытается изобразить в данном случае
живописец? Да он и сам не ведает, ибо богословски-точного языка канона не
знает, а язык реалистической живописи не располагает соответствующими
возможностями. Странновато как-то: направление искусства именует себя
реализмом, но с прямым своим назначением, изображением соответствующей
реальности в иконе не справляется раз за разом! Посмотрим, что будет дальше.
Я люблю спрашивать своих
учеников: - Почему собравшиеся не взирают на Христа, пришедшего за душой
усопшей Богородицы? Дети обладают большей чуткостью к правде. Быстрее взрослых
они говорят, что Господь пришел незримо для собравшихся. Взирающим же на икону
об этом СООБЩАЕТСЯ при помощи специальных
знаков, изложенных выше. Цвета, графическая манера – все служит
канонически точному отделению одной реальности от другой. Язык канона непротиворечив
и естественен, как дыхание, глубокое и полное. Реальность нашего трехмерного
мира и реальность Мира Иного передаются лучше и точнее, хотя каноническая
иконопись, вроде, и не претендовала на звание реализма. Опять странно, однако!
Фигура Христа в иконе
РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ. Господь изображается как реально присутствующий в данное время
и в данном трехмерном пространстве. Однако, совершенно не понятно, почему никто
из апостолов не реагирует на РЕАЛЬНОЕ появление среди них Христа! Из искусства
западного к нам проник еще один вариант. Господь (часто в окружении ангелов)
пишется в обрамлении прямо-таки вливающихся в комнату облаков. Положения это не
спасает и ощущения неотмирности не создает. Скорее, возникают недолжные
ассоциации со стелющимся по полу дымом музыкальных шоу. Тем паче, что фигуры остаются
приземленными и плотяными. Иногда, чувствуя отсутствие изобразительной
мотивации, художник пишет фигуру Господа так, как обычно представляют
призраков. Призраков, заметим, люди также имеют обыкновение видеть. И
реагировать. Почему же все это так нелогично
и неубедительно? Опять вопрос за
вопросом! Живописная версия возникла
значительно позже канонической византийской, поэтому и пытается
композиционно следовать прототипу, а соответствующим сложными и высокими
изобразительными терминами, в отличие от канона, не располагает! Ну, нельзя
исполнить симфонию на балалайке, хотя никто и не запрещает! Ладно, примем за условие, что так реалистическая живопись
дерзает показать в окошко Иную Реальность с иными законами. Тогда крайне
желательно получить от высокого искусства вразумительный ответ, почему вся
фигура Господа выстроена по законам светотеневой моделировки? По законам нашего трехмерного мира, когда объект освещен
посторонним источником света! Какой такой ПОСТОРОННИЙ ИСТОЧНИК СВЕТА может быть
в ТОМ МИРЕ, где САМ ГОСПОДЬ И ЕСТЬ СВЕТ ???
Суммируем. Высокая
Византийская традиция легко и свободно решает богословские, концептуальные,
композиционные и иные задачи. Пожалуй, это даже не решение задач. Повторюсь:
скорее, это – дыхание, свободное и глубокое. Для реализма же в иконе, как мы
видим, проблематично даже изображение мира видимого. Что уж там говорить о мире
сокровенном!
Александр Бескровный, иконописец
Просим оставлять свои комментарии в разделе
«Гостевая книга».
